Французский скульптор Этьен Фальконе, живший в XVIII веке, изваял не только знаменитого «Медного всадника» — одну из достопримечательностей Петербурга, но и некоторых героев античных мифов. В Лувре, например, есть его скульптурная группа «Пигмалион и Галатея». Миф о Пигмалионе не так популярен в изобразительном искусстве, как история Адониса, но ничуть не менее романтичен. И хотя не Афродита стала его главной героиней, без нее сюжет не состоялся бы. Жил некогда на Кипре скульптор Пигмалион, убежденный холостяк. Однажды он изваял из слоновой кости девушку. Статуя получилась как живая, только что не дышала, а главное — она была прекрасна. Мастер, довольный делом своих рук, часами любовался скульптурой и — надо же такому случиться! — влюбился в нее. Он наряжал изваяние, покупал для него украшения и мечтал лишь об одном: чтобы оно ожило.
Наконец, измученный своей неразделенной любовью, Пигмалион возвал к Афродите, умоляя дать ему жену столь же прекрасную, как девушка, которую он создал из слоновой кости. Растрогавшись, богиня вдохнула в статую жизнь. Вернувшись из храма, скульптор обнаружил настоящую девушку, Галетею. Она стала женой Пигмалиона и родила ему дочь Пафос — так теперь называется город на юге Кипра.
На первый взгляд это история о том, как Афродита помогает влюбленным. На самом же деле миф рассказывает о волшебной, то есть преобразующей, силе любви. О том, что она способна вдохнуть душу даже в статую и без нее мир был бы неподвижным и бесчувственным, подобно изваянию. Так что этот миф — для сильных личностей, которые способны переживать превращения сами и живительно воздействовать на других. Может, потому художники не столь часто к нему обращались. Например, живописец Якопо Понтормо (XVI век) написал Пигмалиона и Галатею в кризисные для итальянского искусства времена, когда оно стало отдаляться от жизни, предпочитая не изображать ее, а украшать. Впору было заново вдохнуть в него душу — самый подходящий момент, чтобы обратиться за поддержкой к богине красоты и любви.
