Византия была полицейским государством. Чужеземцы в Константинополе, да и во всей Империи, находились под неусыпным наблюдением: не покупают ли они ткани запрещенных к вывозу цветов? не пытаются ли разузнать секрет «жидкого огня» — секретного оружия ромеев? Шпиономания достигала таких размеров, что во многих житиях святых встречается один и тот же эпизод: бродячего праведника берут под арест по подозрению в соглядатайстве в пользу иностранного государства. Зорко приглядывали власти и за хозяйственной деятельностью подданных. Так, ведомство столичного градоначальника детально разбиралось, не продают ли ткачи готовую пряжу непосредственно покупателям, тогда как этим должны заниматься специальные посредники. От завоза шелка-сырца до продажи шелковой одежды материал семь раз переходил из рук в руки, с каждым разом дорожая на 8%, и весь этот процесс внимательно отслеживали чиновники. «Имей соглядатаев всюду, во всех цехах!» — советует императору наш знакомец Кекавмен. А ехидный Михаил Пселл замечает, что властям подозрительны все, кто внезапно начинает благоденствовать.
Подозревая всюду заговоры и измены, императоры наводняли страну доносчиками. Прокопий Кесарийский был придворным историографом (а потому подхалимом) Юстиниана I, но лично для себя писал «Тайную историю», самый скандальный памятник византийской литературы, где автор последними словами поносил царственную чету. В предисловии к этому пасквилю Прокопий сообщает: «Из-за множества шпионов невозможно было скрыть свои занятия… Я не мог положиться даже на самых близких родственников!» Для многих придворных подобные игры с императорами кончались весьма плачевно. К примеру, историк XII в. Михаил Глика был ослеплен.
