Экспрессионизм заявил о себе в первую очередь как движение, восставшее против натурализма, неоромантизма и ар нуво: именно так понимали его представители молодого поколения немецких писателей. Один из них, азартно бросившийся в битву за новое искусство и ставший его глашатаем, Курт Хиллер, писал в июле 1911 г., что презирает всех этих писателей (имея в виду натуралистов и импрессионистов), «которые представляют собой всего лишь вместилище природы, своего рода восковые формы, в которые отливаются впечатления; машины, все скрупулезно и подробно регистрирующие». «Что касается нас, то мы — экспрессионисты. Для нас важно утвердить прежде всего личное, собственную тематику, волю к творчеству, собственную этику», — добавляет Хиллер.
Тематика, стиль, движение
Таким образом, с точки зрения Хиллера, экспрессионисты наделены определенной миссией: стремиться изменить мир. Они усматривали свой долг в активизме, в такой ангажированности, которая прежде всего будет связана с вполне определенной тематикой творчества. Впрочем, стиль был для них также важен. В 1912 г. тот же Курт Хиллер описывает Фердинанда Хардекопфа как «создателя максимума направлений немецкоязычной прозы, прозы экспрессионистской par excellence). Он полагал, что экспрессионистской прозе надлежит быть как можно более сконцентрированной и выразительной, как можно более сжатой.
Лишь два-три года спустя слово «экспрессионизм» вошло в употребление. Георг Гейм, утонувший в 1912 г., еще не мог слышать этого понятия. Погибший в Первую мировую войну Эрнст Штадлер обратился к нему лишь один раз, говоря о Карле Штернхейме. Термин «экспрессионизм» сделался общеупотребительным лишь к 1916 г. Он стал обозначать категорию, которая вошла в обиход литературной критики.
Знаменитый труд историка литературы Альберта Зёргеля, при всей его дискуссионности, дает представление о значимости экспрессионизма для немецкого общества и позволяет оценить масштаб его эстетического признания со стороны специалистов. Второй том книги, опубликованный в 1925 г., посвящен исключительно писателям-экспрессионистам. Труд Зёргеля, в котором насчитывалось 900 страниц и 340 иллюстраций, в 1927 г. вышел пятым изданием. Уже одни эти цифры говорят об успехе книги. Предложенные в ней разграничения обрели силу закона. Ни во времена Третьего рейха, ни в первые послевоенные годы никто не решился поставить под сомнение выводы, сделанные Альбертом Зёргелем.
Какую же картину экспрессионизма рисует Зёргель? Из нее следует, что ни Герхарт Гауптман, ни Рильке, ни Томас Манн не могут быть отнесены к экспрессионизму. Более трехсот страниц книги посвящено первопроходцам и предшественникам экспрессионизма, включая иностранных авторов — таких, как Стриндберг. Весьма содержательны главы, где речь идет о произведениях Якоба Вассермана и Пауля Шеербарта. Зато среди собственно экспрессионистов Кафка — а Зёргелю мог быть известен лишь один из его романов, «Процесс» — ставится на одну доску с Миноной и каждому отводится по пять страниц. Что же касается автора весьма характерных, взвинченных по стилю романов Курта Корринта, то он не упомянут здесь ни разу, а имя Франца Юнга, фактически заложившего в своей «Библии дураков» (Das Trottelbuch, 1912) принципы экспрессионистской прозы, названо только трижды, да и то в составе разного рода перечней.
Но хуже всего было то, что экспрессионизм в литературе не был осмыслен как составная часть общего движения, охватившего в 1910—1925 гг. европейскую культуру (пусть и с учетом особой специфики германских стран). Это радикальное обновление понимания как поэзии, так и прозы утверждает себя через ряд обходных путей — таких, как кубизм и футуризм, — охарактеризованных затем как феномены модернистского искусства.
Бизнес на стоковой молодежной одежде Bershka в Украине и России.
