Дрейк не заставил долго себя упрашивать. Его планы были столь же дерзки, сколь и смелы. На этот раз он решил напасть на ничего не подозревавших испанцев в самом центре их сокровищницы—на западном побережье Южной Америки. Для мореплавателей того времени путь туда по «ничейному» океану был смертельно опасен. 13 декабря 1577 г. Дрейк уже с тремя кораблями вышел в море. Через некоторое время два вспомогательных судна — как и предполагалось ранее — перегрузили на борт флагмана припасы и возвратились в Англию. На корабле Дрейка остался его друг Томас Доти, придворный королевы, секретарь одного из министров королевского правительства. Доти оказался интриганом. Утомленный многонедельными штормами и не привыкший к лишениям, он стал подбивать уставшую от тягот пути команду на бунт. Узнав об этом, Дрейк никак не проявил своих чувств. Но когда они добрались наконец до восточного побережья Южной Америки и сошли на берег, суд Дрейка был недолог: он приказал одному из преданных офицеров обезглавить своего «друга». Затем — в знак того, что приключение еще только начинается, — капитан переименовал свой фрегат «Пеликан» в «Золотую лань» (именно под этим названием он и остался в истории). После бурного плавания сквозь непогоду, холод и густой туман «Золотая лань» обогнула мыс Горн, направилась на север и достигла наконец Вальпараисо. Испанцы даже не заподозрили, что потрепанный английский фрегат — пиратское судно. Англичане воспользовались беспечностью испанцев. В лихой атаке они захватили охранявший гавань военный корабль, а затем и сам город. 15 февраля «Золотая лань» бросила якорь в гавани Кальяо — и снова неожиданное нападение, паника, грабеж. Однако на этот раз самой большой удачей оказалась новость о том, что совсем недавно в сторону Панамы отплыл корабль — галеон «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», из-за своих мощных пушек прозванный испанцами «Какафуэго» («Огнедышащий»). Галеон вез груз золота, серебра и драгоценных камней — все, что было добыто в рудниках и копях за целый год, а его команда ничего не знала о грабежах Дрейка.
Дрейк приказал матросам налечь на весла. 1 марта 1579 г., около трех часов пополудни, пираты увидели «Какафуэго». Что последовало затем, описал один из очевидцев: «Около шести часов вечера мы отсалютовали испанскому галеону тремя положенными пушечными залпами и таким количеством приветствий из пищалей, что его капитан в конце концов был вынужден лечь в дрейф и сдаться. Когда это случилось, мы взяли судно на абордаж и захватили неисчислимые сокровища». Четыре дня понадобилось людям Дрейка, чтобы перегрузить свою добычу: 36 кг золота, 26 т серебряных слитков, 13 ящиков серебряных монет и сундуков, набитых драгоценными камнями и жемчугом.
Обратный путь был для Дрейка самым трудным. Обогнув земной шар (это было второе, после Магеллана, кругосветное плавание), тяжело груженная «Золотая лань» 26 сентября 1580 г. достигла наконец Плимута, откуда вышла почти три года назад.
Королева Елизавета, прибывшая в Плимут для встречи Дрейка, велела ему преклонить колена и сказала: «Капитан Дрейк, испанский король требовал вашей головы. У нас как раз есть нужное для этого оружие». С этими словами она коснулась шпагой его плеча, посвятив его таким образом в рыцари. У королевы были серьезные основания для благодарности: за каждый фунт стерлингов, доверенный сэру Фрэнсису Дрейку, она получила 47 фунтов!
Впрочем, «подвиги» Дрейка ставили в затруднительное положение даже королеву, и после его очередной экспедиции она не всегда могла сразу решить, что с ним делать — встречать как героя или казнить как преступника. Но меркантильный интерес все-таки перевесил, и Дрейк в 1588 г. получил чин вице-адмирала и фактически командовал британским флотом при разгроме испанской «Непобедимой армады». 28 января 1596 г. Фрэнсис Дрейк умер во время своего очередного похода в Вест-Индию. Команда подогнала к кораблю адмирала два захваченных им вражеских судна, так что корабль оказался между ними, и подожгла их. Между двумя плавающими «жертвенными кострами» прогремел салют в честь покойного национального героя Англии. Затем лазурные воды Карибского моря навсегда приняли останки знаменитого флибустьера, запаянные в свинцовом гробу.
