Их уважали и боялись, потому что только травознаям (по-гречески ризотомам, в переводе на русский — корнерезам) были известны лечебные и ядовитые свойства растений. Сбор трав приносил немалый доход, ведь во все времена спасение жизни, как, впрочем, и умелое отравление, ценилось очень высоко. Поэтому в средние века травознаи строго охраняли секреты своего ремесла. А было оно очень опасным: за свои знания, а тем более за их применение тысячи ризотомов распрощались с жизнью на кострах инквизиции. Были знахари-травознаи и в Древней Руси. Здесь, как и везде, их боялись и старались задобрить дорогими подарками и щедрой платой. Порой, чтобы не искушать судьбу, предпочитали обходить их стороной. Это подтверждает, например, присяга бояр Борису Годунову, в ней есть такие слова: «…Людей своих с ведовством да и со всяким лихим кореньем не посылати». А при царе Михаиле за сбор трав можно было даже оказаться в темнице.
Кстати, само понятие яд вошло в жизнь благодаря растениям. Ведь его старинное название зелье указывает на то, что у наших предков яд прочно ассоциировался именно с растениями. Как и их предки — древние славяне, зельем яд называют русские, болгары, поляки, сербы и словенцы. Этим же словом именовали и траву, и злак, и вообще всякое травянистое растение.
Другой синоним яда — отрава тоже напоминает о ядовитых растениях и траве, отсюда произошли глаголы травить, отравить, растравлять. Старинные русские рукописные книги о растениях назывались травниками, причем в них наряду с «добрыми» травами описывались и «злые зелья». У собирателей трав в древнерусском языке было особое «травяное» прозвище — зелейники. В наше время их, наверное, называли бы ботаниками.
